31.12.2018 в 21:38
Пишет Астери Нариэ:НовогоднееURL записи
читать дальшеПризнаться, в последнее время у меня пишется исключительно узкофэндомное. Сказочное, да... Но фэндомное.Потому что в фэндоме этом есть все, и даже Дракон
Что, однако, не отменяет традиции. Я не могу сейчас писать по словесным заявкам, но вполне - по картинкам.
7. Для Хикари-сан на картинку
Тьма за тонкой гранью
Бессовестное смешение обоих канонов и фанона))
Маска раскалывается ровно в тот момент, когда Чжао Юнь Лан падает ему на руки.
Кажется, до этого вполне удавалось не смешивать две свои личности — Тёмного посланника и почти старомодно учтивого профессора Шэнь Вэя.
Он был Вэем, как горный призрак, был Шэнь Вэем для Кун Луна, был Посланником, ужасом всего Дисина (ему вовсе не нравилось ощущать чужой страх, но в чём-то младший брат был прав: так проще), а позднее воссоздал ещё одну грань, не смешивая её с прочими — профессора Шэнь Вэя, единственного из всех — человека. Любимого студентами, знать не знающими о тьме, учителя.
Он намеренно разделял стороны-грани, не смешивая до этого, удерживаясь в рамках человечности, сам веря в профессора Шэнь Вэя, не играя — живя им, ибо лгать так и не выучился за века, и требовалось сознательное усилие, дабы «переключиться».
Грань хрупко надломилась, треснула маска.
За маской человечности — тьма. Хищная, толком не прирученная тьма, ощерившаяся недобро. У тьмы хотели отнять ей принадлежащее…
Тот, ради кого он учился быть человеком, так легко срывает с него маски — хотя бы они и приросли к лицу и душе, так легко находит беззащитное — то, чего не должно быть у того, чьё имя до сих пор боятся произносить вслух в Дисине.
Он так привык быть кем-то одним, у каждого своя маска: кованая — у Посланника, прозрачные бликующие очки — у профессора, теперь он ни тот, ни другой, и миг растерянности смывает тьма.
Защитить. Наказать покусившегося на мой свет.
Чжао Юнь Лан, однако, дышит, и явно не собирается умирать на его руках, и Шэнь Вэй с немалым трудом берёт себя в руки — я должен позаботиться о нём, гасит мерцающий тьмой ажурный клубок — путаницу тёмных нитей, усмиряет тьму, виток за витком вновь упрятывая под щитами, огораживая стеной, и ощетинившаяся тьма нехотя укладывается, сворачивается клубком, чутко задрёмывает, готовая вскинуться в любой миг.
Кажется, теперь ему не нужна маска, чтобы быть Судьёй.
Ныне довольно лишь лёгкого толчка — и рухнет стена, и тьма затопит с головой, заструится-ляжет на плечи мягким плащом-крыльями, взглянет из глаз, соткётся оружием в руках.
Тьма — это у них семейное.